Рашевская с подозрением посмотрела на Гурова, словно ожидая от него какого-то подвоха.

— Да, часто, — осторожно ответила она.

— Очень хорошо. Тогда скажите, вы знали некоего Петренко Сергея Сергеевича и его жену — Софью Мартыновну?

— Петренко? Знакомая фамилия. Софья Мартыновна… — пробормотала Лина Савельевна и задумалась, а потом, вспомнив, кивнула: — Да, припоминаю. Это, наверное, те самые, у которых мы покупаем мед с Полиной каждый год. У них пасека своя. А муж у Софьи Мартыновны, кажется, охотник.

— Все правильно вы вспомнили, — согласно кивнул Лев Иванович. — Видите, даже припомнили, что муж — охотник. Значит, у него и ружье имеется. Так?

— Ну, наверное… Раз он охотник… — с расстановкой ответила Рашевская и снова с подозрением посмотрела на Гурова.

— А чья была идея украсть у него ружье — ваша? Или Иван Баев сам сообразил, где можно достать оружие для убийства? — Лев Иванович сурово посмотрел на Рашевскую.

При этих его словах Лина Савельевна, которая начала приходить в себя и успокаиваться, снова побледнела и стала, как рыба на суше, ловить ртом воздух.

«Черт, не переборщить бы мне, — испугался Лев Иванович. — Так и до смерти можно напугать».

— Ладно, можете на этот вопрос не отвечать, — вслух сказал он. — Выпейте еще водички.

Рашевская последовала его совету, сделала пару глотков, потом вдруг разрыдалась, расплескав остатки воды себе на блузку.

— Ну-ну, не плачьте, Лина Савельевна, а лучше расскажите, куда подевалась ваша подруга Полина Алексеевна. Если, как вы утверждаете, вы не были в сговоре с Иваном Баевым и не убивали его жену… Ведь не убивали же? Нет? Или я ошибаюсь?

— Нет-нет, я никого не убивала, и Полина жива! — воскликнула сквозь рыдания Рашевская. — Она в Москве. Прячется от мужа. Она… Она… Вы были правы, это она просила меня позвонить жене Игнатова! Она уговорила меня съездить с ней в Москву и оформить на себя сим-карты. Она взяла с собой чемодан с теми… с другими вещами.

— Очень хорошо, — удовлетворенно откинулся на спинку стула Лев Иванович.

— Что хорошо? — не поняла Рашевская, и нечто похожее на надежду промелькнуло в ее глазах.

— Хорошо, что вы наконец-то сказали мне всю правду, Лина Савельевна. — Я уже думал, что вас хватит удар, и я так и не узнаю, какую роль вы сыграли во всей этой истории. Но вы ведь теперь мне все расскажете?

— Ка-какую роль? В какой истории? — непонимающе смотрела на него Рашевская. А потом до нее дошло: — Так вы специально все это наговорили, чтобы заставить меня признаться, где Полина?

— Конечно, специально, — улыбнулся своей очаровательнейшей улыбкой Лев Иванович. — Вы ведь упорно не хотели мне говорить, что знаете, где она прячется. Мы, кстати, получили распечатку с вашего телефона и выяснили, что Полина Баева общалась с вами с тех самых московских номеров, которые вы оформили на себя. Так что я уже знал, что вы не замешаны в убийстве Игнатова и что ваша подруга жива и находится в Москве.

— Если вы знали, то для чего вам нужны были мои признания? — ошарашенно посмотрела на Гурова Рашевская.

— Видите ли, Лина Савельевна. Мне не совсем понятна роль… да-да — роль, Полины Алексеевны в истории с убийством ее любовника. Поэтому мне нужно, чтобы вы были со мной максимально откровенны и рассказали все, что знаете об отношениях Полины с Игнатовым и со своим мужем — Иваном. Все! Вы понимаете?

— Да… Но я не понимаю, при чем тут Полина, — растерянно глядя Гурову в глаза, ответила Рашевская. — Она такая же жертва обстоятельств, как и Игнатов. Только… Только она успела вовремя уехать, спрятаться…

— Спрятаться от гнева мужа? Она боялась, что он ее убьет? Он угрожал ей? — забросал ее вопросами Лев Иванович.

— Ну да, наверное, угрожал… — неуверенно ответила Лина Савельевна.

— Но вы не уверены в этом?

— Нет, я уверена, — не очень уверенно возразила Рашевская. — Мне Полина говорила, будто Иван узнал, что она в связи с Игнатовым, и угрожал убить его. Ну, наверное, и ей тоже угрожал расправой.

— Помнится, вы твердо заявляли мне, что Иван Баев не способен на убийство своей жены, и ради того, чтобы она была с ним, готов простить ей даже измены. Хотя и ревновал ее.

— Ну да… Это я так думаю, что не мог. А Полина, может, думала по-другому. Я не знаю! Я совсем запуталась!

— Ага! Вот вы снова говорите, что запутались! — поймал ее на слове Лев Иванович. — Давайте, рассказываете, в чем вы запутались.

— Я даже не знаю, с чего начинать, — растерялась Рашевская.

— Начните с того, как познакомились Игнатов и Полина, — предложил Гуров. — А еще лучше — с описания характера вашей подруги, с ее привычек и образа жизни.

24

Рашевская рассказала следующую историю.

Полина Баева, в девичестве Лисицина, еще со школы слыла первой красавицей не только в селе, но и во всем районе. Она легко завоевывала сердца мальчишек и так же легко их разбивала, если считала, что дружба с кем-то из них не приносит ей какой-то материальной выгоды. Она — единственный и поздний ребенок у родителей, и, что называется, вила из них веревки. Но училась она отлично, в основном благодаря своей феноменальной памяти и смекалке, а поэтому решила, что поступать в вуз будет не где-нибудь, а именно в Москве.

Рашевская тоже была отличницей и окончила школу с серебряной медалью. Поэтому поступать в Москву Полина и Лина поехали вместе. Поступили обе и учились в одном вузе, но на разных факультетах. И даже снимали одну комнату в коммуналке на двоих. Полина поступила учиться на предпринимателя, а Лина — на менеджмент в модельном бизнесе. В университете Полина не оставила своей привычки и использовала свою красоту во благо себе, не забывая при этом и подругу. Она легко находила поклонников, которые ради получения внимания красавицы были готовы на немалые траты. Поэтому подружки всегда имели возможность развлекаться за чужой счет. Полину закидывали подарками, часть из которых перепадала и Лине. Рашевская никогда не была завистницей и принимала как должное популярность своей красавицы-подруги. Сама же она довольствовалась тем, что имела, и посвятила себя учебе.

В отличие от подруги, Полина училась неохотно, но не настолько, чтобы быть изгнанной за неуспеваемость. Экзамены она сдавала легко. Не поспит ночь перед сдачей, проштудирует записи, и все — память ее никогда не подводила.

Со